Жека: «Шансон – это гремучая смесь жанров»

— Женя, расскажи, как ты себе представляешь сегодня жанр русский шансон? Твой взгляд изнутри.
— Русский шансон в моём представлении это гремучая смесь самых разнообразных музыкальных направлений. Я читаю иногда различную литературу по этому вопросу и могу сказать, что я больше согласен с мнением, что песни русского шансона, это песни, которые выпочковались из слияния стилей. Это и городской романс, блатная, и лагерная лирика, цыганские и эстрадные песни тоже не надо забывать. Что интересно лично для меня, например, в шансоне, это то, что в отличие от тех же рока и попсы, может использовать любую аранжировку, не входя в какие-то принятые узкие форматные рамки. То есть, любую форму обрамления текстового материала. Шансон как раз и объединяет различную стилистику аранжировок: бардовскую гитару, роковый напор, попсовые мотивы. Ведь главное текст, который присущ этому жанру (в смысле шансону), он искренен, идет от сердца, от души и он трогает нашу ментальность за самое живое.

— Иными словами говоря, в шансоне главное текст.
— Конечно, здесь текст очень важен потому, что шансон — основная масса слушателей, им уже за тридцать, как мне кажется, и до плюс бесконечность. Да, есть уникумы, ко мне на концерты приходят и очень молодые люди, но я думаю, что они слушают в тенденции моды погони на жанр. А взрослые люди — они внимательно воспринимают слова, они не бросаются с одного исполнителя на другого, они очень медленно влюбляются и любят очень долго.

— Ты упомянул о русскому роке, а вообще нет какой-то взаимосвязи рока и шансона, ведь ты и сам бывший рокер.
— Да, у меня в Кургане была рок-группа со всеми вытекающими отсюда последствиями, выходили на сцену, работали концерты. И этот стиль не остался за спиной где-то в прошлом, я стараюсь и сейчас продолжаю использовать прошлый опыт: где-то ввести в аранжировках жесткие барабаны, где-то гитары. Может быть, этот какая-то фишка или отличительная черта в жанре именно моих песен, если так оно и есть, если слушатель это понимает и чувствует, то это здорово.

— То есть аранжировками и своими звуком в большей степени ты занимаешься сам?
— У меня аранжировщик, музыканты-единомышленники, которых я приглашаю работать в студию, но стараюсь все держать под контролем, начиная от первых ходов и задумок до конечного результата: сведении голоса и инструментала и мастеринг.

— Немного уйдем в сторону от музыки, у тебя нет такого ощущения, что исполнителей шансона стал несметное количество и они просто размыли жанр?
— Ощущение такое есть, но это с одной стороны, а с другой в этом количестве можно выбрать и что-то хорошее. Когда, например, есть много золотоносного песка, то из него проще отобрать большие самородки. Да, жанр размыт, но на верхушке этого айсберга именно те, кто любимы публикой и слушателем; те, кого хотят видеть на концертах. И даже среди тех 500-600 исполнителей в жанре, кто сейчас работают в Москве, если у них появится хит или просто хороший песенный материла, его обязательно заметят и звукозаписывающие компании и радиостанции. Сейчас все стало достаточно демократично, если есть хороший материал, пожалуйста, зовут и приглашают, он звучит на радио, в сборниках. Нет никаких лицензий, худсоветов, человек попадает на сцену. Те, кто говорит о каких-то запретах или невозможности сейчас пробиться на сцену, значит слушателям не нужно такое творчество, нет спроса.

— И обычно начинают говорить о проплаченных эфирах или чем-то таком. Ведь история твоя, история певца Жеки, это история Золушки русского шансона: приехал из относительной провинции в Москву и постепенно, добиваясь всего большим трудом, ты вышел в лидеры. То есть, прежде всего, это труд.
— Да, нужно трудиться, а в любую свободную от гастролей и записей минуту надо так же думать о творчестве, что-то пописать, что-то напеть, подумать, что будет завтра. Даже если сегодня не получиться, неважно, главное — чтобы постоянно был в работе. Чтобы постоянно был задействован мозг. У меня распланировано время: приезжаю с гастролей, занимаюсь работой в студии, контролирую работу над новой аранжировкой, еду к издателям, делаю дизайн новой пластинки. Постоянная занятость, постоянная работа, хочешь, чтобы все было хорошо и качественно, нужно заниматься этим самому.

— А не получается так, что если ты сам занимаешься аранжировкой, дизайном обложки и компоновкой, то некогда писать сами песни?!
— Я еще планирую время и на написание песен, так, чтобы на все оставалось: полчаса-час ночью или утром оторву ото сна. С другой стороны это ведь тоже не по заказу, это впечатления, это какие-то эмоции, что внутри копятся. У меня теперь нет такого, как еще пару лет назад: все ложатся спать, а я спокойно на кухне завариваю чай и пишу песни. К сожалению, уже не получается в связи с поездками, гастролями, но все равно стараюсь в свободное время взять гитарку и что-то поиграть, пописать.

— Есть ли какие-то исполнители и альбомы в жанре, кто повлиял на тебя, на твое творчество и мироощущение?
— Если честно, я не склонен выстраивать себе систему каких-то кумиров, лично на меня в жанре повлияли, конечно же, Владимир Семенович Высоцкий и Александр Яковлевич Розенбаум. Я говорю о ранних альбомах Розенбаума и почти все творчество Высоцкого, вот это те люди, которые для меня этот жанр основали и взрастили, их песни до сих пор слушают люди. Не скажу, что эти песни всегда у меня где-то рядом, но оттуда всегда можно черпать энергетику текстов и даже какие-то аранжировочные моменты до сих пор актуальны.

— Как ты относишься к разглагольствованиям на тему, что шансон является движущей силой в криминальной ситуации в стране, разлагает души и воспевает преступный мир?
— По всем каналам крутятся бандитские сериалы: бандиты, воры, милиция. После окончания сериалов обязательно идут криминальные хроники. И что, это кого-то заставило пойти громить киоски или хвататься за топоры? Я думаю, что это большая глупость. Согласен, что песня — это довольно мощный фактор воздействие, но я не видел ни одного человека, который после прослушивания песен Новикова, Розенбаума или Шуфутинского пошел и совершил что-то гнусное.
— Спасибо за беседу.
— И вам удачи!

(январь 2006 г.) Беседовал Михаил Дюков (Калининград)