Студии звукозаписи, русский шансон

Александр Викторович Фрумин, несмотря на свой (скажем так) достаточно молодой возраст, является одним из основоположников индустрии «Русский шансон»....

Юз Алешковский на «Радио Шансон»

Добрый вечер, дорогие друзья! Это программа «Живая струна», и сегодня она идёт не только на «Шансон ТВ», но...

Юрий Куплетный. Мне всё ж роднее тот мотив за Kiss Of Fire

Безусловно, что в сегодняшнем блатном жанре существует острый дефицит исполнителей одесских песен. Интересный, колоритный пласт жанра постепенно оскудевает....

Валериан: «В жанре шансона я появился случайно…»

Курамжин Валериан Александрович родился 24 июля 1949 года в Свердловске. В 2005 году Валериан Курамжин, более известный поклонникам...

Русский шансон: легенды, байки и анекдоты

Предлагаю отдохнуть и расслабиться, дело в том, что жанр наш любимый окружают всякого рода байки и анекдоты, ну,...

Михаил Шелег: «Шансон – это уже явление культуры…»

Михаил Шелег, русский шансонье, проживает в Москве, первые альбомы записал на студии Стаса Ерусланова. Его песня «По Садовому...

ILO-сердце: восклицательный знак на Международном цыганском фестивале

В программе Международного цыганского фестиваля, проводимого в Стокгольме, были представлены цыганские коллективы и солисты из Прибалтики, Румынии, Финляндии,...

Вилли Токарев: “Я верю в Бога, а не в приметы”

Вилли Токарев — человек слова, всегда выполняет то, что обещал. Обещал исполнить еще раз по просьбе зала свой...

Михаил Бурляш: «Шансон – это романс о жизни…»

— Михаил, недавно Вы выпустили альбом «Шансон XX век». Расскажите немного о нём. — Каждый человек путешествует по...

Дмитрий Михальцев: «Блатная песня – это сам народ, его горести и жизнь….»

МИХАЛЬЦЕВ ДМИТРИЙ (р. 1961 г.) – автор и исполнитель, родился и проживает в Нижнем Тагиле. Первые стихи начал...

Майя Розова – «Арбат», «Балалайка», «Садко», далее – жизнь…

Как-то один мой знакомый рассказал о том, что ему удалось найти адрес Майи Розовой, легендарной русской певицы, ныне...

Юрий Шевчук: «Мой брат Комар…»

Интервью Владимира Шаронова с Юрием Шевчуком и Александром Кокиным в 2001 году. г.Воронеж Комар (Александр Спиридонов) Владимир Шаронов...

Блеск и нищета русского шансона…

Заканчивается 2005 год и есть определенное искушение подвести итоги и ответить на некоторые вопросы свои и окружающих…. Последние...

«Валерий Коротин….»

Валерию Коротину Он был из тех, кто не просил подачек. Он трудности слезой не умывал. Теперь другие пусть...

Влад Зерницкий: «В Израиле шансон начался с религиозной радиостанции»

ЗЕРНИЦКИЙ ВЛАД (р. 15.04.1963 г.) – автор и исполнитель в жанре русского шансона родился и вырос в городе...

Владимир Асмолов: “Боритесь с курением!”

Неделю назад на Кипре отдыхал автор песен в стиле шансон Владимир Асмолов. Во время отдыха на Кипре Владимир...

Лучшие альбомы Вилли Токарева

Сказать честно, трудно начинать эту статью по многим причинам… Вилли Иванович Токарев (1934-2019) – человек-легенда, человек-эпоха, человек-жанр, только...

Владимир Шиленский: «Мало будет – останется, а не хватит – назад отнесем…»

— Здравствуйте, Владимир! В конце июля мы увидимся в Калининграде на четвертом Международном фестивале «Хорошая песня» и наговоримся...

Давид Оган: «Весь юмор Камеди Клаб делается в резидентской, где командует парадом Гарик Мартиросян»

Blatata.Com: Давид, скажите, вышел ли наконец Ваш новый, долгожданный альбом – «Чайка-Любовь»? Давид Оган: Да, он вышел на...

Алексей Ром: «Петь в ресторане – это как вторая консерватория…»

Алексей Ром – автор и исполнитель из города Минска (Республика Беларусь). В 1999 году на базе столичного центра...

Песни, запрещенные в СССР

В марте 2008 года издательство «ДЕКОМ», Нижний Новгород, выпустило в серии “Имена” книгу М. Кравчинского «Песни, запрещенные в СССР”.

Новая книга Максима Кравчинского продолжает рассказ об исполнителях жанровой музыки. Предыдущая работа автора «Русская песня в изгнании», также вышедшая в издательстве ДЕКОМ, была посвящена судьбам артистов-эмигрантов.
В новом издании М. Кравчинский повествует о людях, рискнувших в советских реалиях исполнять, сочинять и записывать на пленку произведения «неофициальной эстрады».
Простые граждане страны Советов переписывали друг у друга кассеты с загадочными «одесситами» и «магаданцами», но знали подпольных исполнителей только по голосам, слагая из-за отсутствия какой бы то ни было информации невообразимые байки и легенды об их обладателях.
«Интеллигенция поет блатные песни», – сказал поэт. Да что там! Члены ЦК КПСС услаждали свой слух запрещенными мелодиями на кремлевских банкетах, а московская элита собиралась послушать их на закрытых концертах.
О том, как это было, и о драматичных судьбах «неизвестных» звезд рассказывает эта книга.
Вы найдете информацию о том, когда в СССР появилось понятие «запрещенной музыки» и как относились к «каторжанским» песням и «рваному жанру» в царской России.
Откроете для себя подлинные имена авторов «Мурки», «Бубличков», «Гоп со смыком», «Институтки» и многих других «народных» произведений.
Узнаете, чем обернулось исполнение «одесских песен» перед товарищем Сталиным для Леонида Утесова, познакомитесь с трагической биографией «короля блатной песни» Аркадия Северного, чьим горячим поклонником был сам Л. И. Брежнев, а также с судьбами его коллег: легендарные «Братья Жемчужные», Александр Розенбаум, Андрей Никольский, Владимир Шандриков, Константин Беляев, Михаил Звездинский, Виктор Темнов и многие другие стали героями нового исследования.
Особое место занимают рассказы о «Солженицыне в песне» – Александре Галиче и последних бунтарях советской эпохи – Александре Новикове и Никите Джигурде.
Книга богато иллюстрирована уникальными фотоматериалами, большая часть из которых публикуется впервые.
К изданию прилагается подарочный диск с коллекционными записями. На диске 27 песен. Общее время звучания 80 минут.
Книгу «Песни, запрещенные в СССР» можно заказать в Интернете, а также купить во всех крупных книжных магазинах страны.

«ОДЕССКИЕ ПЕСНИ» ПО ПРОСЬБЕ ЦК КПСС»

«Города, конечно, есть везде,
Каждый город чем-нибудь известен,
Но такого не найти нигде,
Как моя красавица Одесса…»

Из репертуара А.Фарбера

 Одессе-маме музыкальная стихия…» — точнее не сформулируешь – город у Черного моря всегда славился великолепными артистами, певцами, музыкантами и поэтами. Сколько блистательных имен подарила миру Одесса?! Да не просто статистов, а звезд первой величины! Что же касается основной канвы нашего повествования, то тут щедрость «Мамы» была поистине безгранична – одесситы внесли гигантский вклад в развитие «русского жанра». Вспомните! Еще до революции на театральных подмостках Одессы зажглись звезды Юрия Морфесси и Изы Кремер. Чуть позднее покорил публику юный Леонид Утесов. В этом городе начинали творческий путь будущие звезды русской эмиграции: Рита Коган и Александр Шепиевкер, Майя Розова и Михаил Боцман. В далекие 60-е годы «Жемчужина у моря» стала первым городом, откуда разлетались по всему Союзу пленки, загадочно подписанные — «еврейские одесситы». Данный тавтологический ярлык скрывал под собой множество персоналий ярких, неординарных исполнителей: солист группы «Бородачи» Илья Байер, подзабытый сегодня Владимир Ефимчук (первый проект Станислава Ерусланова), мифический коллектив «Воркутинцы», знаменитый Алик Берисон, почти официальный даже в блатной песне Михаил Водяной и, конечно, искрометный и неподражаемый Алик Фарбер.
Память талантливого музыканта Алика Ошмянского хранит массу уникальной информации: воспоминания о годах юности, проведенных в Одессе, о людях, окружавших его и интересных событиях, происходивших на берегах Черного моря и не только. Сегодня певец и композитор Ошмянский, скрывшийся когда-то под «шпионским» псевдонимом Фарбер живет и работает в Лос-Анджелесе.
О его эмигрантских «путях-дорогах» повествует глава «Одессит с цыганской душой» в моей первой книге «Русская песня в изгнании». Если она попадала вам в руки, то вы, наверное, помните, что он оказался едва ли не единственным из певцов-эмигрантов третьей волны, чей голос стал известен в СССР задолго до его отъезда из страны.

Поэтому нет ничего удивительного, что в очередной свой приезд в Калифорнию я поспешил увидеться с легендарным исполнителем и обстоятельно побеседовать о начале творческого пути, истории появления «той самой», первой записи,
о коллегах и друзьях юности. За щедро накрытым столом, — за что отдельное спасибо очаровательной жене музыканта Рае, — началась в тот летний вечер наша встреча.
-Алик, вы родились в 1944 году, закончили музыкальную школу имени профессора Столярского, учились в консерватории, знали весь цвет творческой Одессы, до эмиграции в 1975 году руководили многими музыкальными коллективами. Попробуйте, как художник-импрессионист широкими мазками воссоздать атмосферу, царившую в Одессе на рубеже 50-60-х годов.
Одесса, вообще, самый музыкальный город, который я знаю. Мы жили в коммуналке, в самом центре – угол Карла Маркса и Дерибасовской. Весной, летом из каждого окна неслись звуки гитары, баяна, звучали патефоны, потом стали появляться магнитофоны. У нас в квартире жила соседка-портниха, тетя Аня, очень бедная женщина, вечно в штопаных чулках, такая скромная. Но у нее единственной в нашей коммуналке был трофейный патефон и пластинки Лещенко. Раз в год, на ее день рождения приходили гости и они заводили этого запрещенного певца. Я всегда очень ждал этот день, чтобы насладиться его голосом. Так я впервые и услышал Петра Лещенко, кстати. А несколько лет спустя, тетя Аня умерла и, представляешь, у нее все матрасы и перины оказались просто забиты деньгами. Я так удивился – вела настолько аскетичный образ жизни, но буквально спала на миллионах… Ну ладно, речь не о ней.
Период, начиная с конца 50-х годов, я называю «вторым НЭПом». По какому-то гласному или негласному разрешению властей люди получили возможность заниматься небольшим бизнесом: открывались цеха, учреждались артели… Договаривались с колхозами, продавали излишки продукции, производили разный ширпотреб.
Помнишь, эти щетки из конского волоса. Про них потом песенку сочинили:

«Щеточки, щеточки – мой папа говорит
Кто придумал щеточки, тот точно был аид,
Весело, щеточки, с вами мне сейчас,
Памятник тому поставлю, кто придумал вас»

К чему я веду? У народа появились лишние деньги. Где их можно было потратить в то время? В кабаках, конечно. Приходили деловые, «катеньку» (сто рублей – прим.авт.) в оркестр: «Пару гнедых!» Давай! Сыграй для души!» И понеслось. Гуляли от души, с размахом. Одесса – портовый город. Когда моряки китобойной флотилии «Слава» возвращались из похода, они швыряли бабки налево-направо. Вино лилось, женщины смеялись, столы ломились. На следующий день весь Привоз был завален заграничными шмотками, косметикой, пластинками…
Второй момент, характерный для тех вольных лет – возникновение настоящего культа свадеб в Одессе. Сто человек гостей – это минимум. Такая свадьба считалась скромной. Родители невесты, жениха из кожи вон лезли, старались пригласить лучших музыкантов. Все ребята играли на таких мероприятиях: Алик Берисон, «Бородачи», «Гномы», я со своим оркестром, конечно. Мы работали минимум четыре свадьбы в неделю, заняты был на год вперед. Люди назначали торжество на тот день, когда я свободен. Такая была популярность.

-А что пели в те годы на свадьбах и в ресторанах?
Все, что гости пожелали. Знаешь, для музыканта катастрофа, когда его просят сыграть какую-то композицию, а он говорит: «Я ее не знаю!». Этого абсолютно нельзя допускать. Все – полная потеря репутации. Знаешь, не знаешь – играй, импровизируй. Если ты не знаешь, то кто-то из ребят в ансамбле должен был знать наверняка. Тут же напел тебе на ухо и все – звучит нужная тема. У нас репертуар насчитывал больше тысячи песен, которые мы могли сыграть на раз. И еще столько же было в тетрадках. Джаз, блюз, эстраду, рок-н-ролл, блатняк – все делали вот так (щелкает пальцами). Да и сейчас это никуда не делось – только репертуар расширился (смеется).
-Можно подробней поговорить именно о «блатняке»…
Что я хочу сказать о тех песнях, которыми ты интересуешься. Сегодня их зовут «русским шансоном», мы не знали подобных терминов. Были лагерные песни, блатные, одесские. Кстати в настоящих одесских вещах ты никогда не услышишь матерных выражений, неграмотность языка, возможно, нарочитую, можно уловить, но нецензурные слова – исключено. «Школа бальных танцев», «Денежки», «Сонечкины именины», «Жил на свете Хаим» — все написано с юмором, интеллигентно. Музыкальной основой для большинства классических одесских песен стали старинные популярные еврейские мелодии, так называемые «фрейлехсы» (в переводе с идиш – веселый танец – прим.авт.) Они даже не имели названий, музыканты садились и руководитель оркестра говорил: «Играем фрейлехс №57!». И звучало…
(Напевает мелодию «Жил на свете Хаим»). Много лет спустя кто-то придумал тексты под них. Мы исполняли такой репертуар на свадьбах и в ресторанах, но он никогда не был для меня основным. Откровенно говоря, мне больше по душе джаз, старая эстрада в лице Петра Лещенко или Морфесси… Я часто обращаюсь к классике…
Так вышло, что публика запомнила меня по «одесским штучкам»… Что ж? Как я – одессит, могу не любить наши песни (улыбается).

Алик, остановимся на истории записи вашего первого магнитоальбома. Что предшествовало тому концерту, и какова история псевдонима?
В 60-е годы по всему Союзу гремел Одесский театр оперетты. В труппе собрались очень талантливые артисты: Миша Водяной, Сема Крупник, Юра Дынов, да и моя мама проработала там почти тридцать лет. На гастролях в разных городах, как это обычно бывает, после завершения выступлений проводился праздничный вечер.
И вот однажды, после серии аншлаговых спектаклей в Москве, ведущих артистов труппы приглашают на торжественный прием в Кремль, плавно перетекающий в банкет и концерт с участием солисток кардебалета (смеется).
На этом приеме присутствовал член ЦК КПСС по фамилии Полянский* (запомни это имя, уважаемый читатель, оно еще встретиться на этих страницах – прим.автора). Не помню, кем он был, но пост занимал серьезный, потому что даже сама Фурцева** ему подчинялась. А в Одесской оперетте служил такой артист Семен Крупник, он, кажется, до сих пор там и остался. Сема — большой карьерист, из тех, кто всегда старается быть поближе к начальству, где, как говорят в Одессе, можно
что-нибудь «споймать». Не удивительно, что в тот вечер он оказался за столом рядом с Полянским. Застолье есть застолье – атмосфера расслабленная, все довольны, пьют, веселятся. Полянский разоткровенничался, сказал, что очень любит блатные, нэпманские песенки и спросил, не знает ли Крупник какого-нибудь парня, кто бы их здорово исполнял. «Я дам команду, организую студию. А вы, по возможности, запишите что-нибудь интересное, из старенького» — ласково приказал подвыпивший чиновник. Сема взял под козырек. В тот же вечер он звонит мне и возбужденным голосом говорит: «Алик, я только что говорил с членом ЦК! Есть просьба – надо срочно собрать ребят и записать программу одесских песен! Не волнуйся, студия будет предоставлена». Я чуть со стула не упал – какая студия в то время, конец 60-х годов. Даже такие люди как Высоцкий писались тогда дома на магнитофон, а тут студия, да еще для подобного репертуара… На следующий день Крупник первым самолетом прилетел в Одессу и снова звонит мне: «Собрал команду? Срочно, Аленька, я не шучу, это просьба из ЦК партии!» Как назло, по каким-то причинам обычного состава моего коллектива не оказалось на месте, пришлось брать тех, кто под рукой. В итоге, на записи звучат «скрипка, бубен и утюг» (смеется)

-Зря вы так, запись в считанные дни облетела весь Союз и вошла сегодня в «золотой фонд» жанра.
Так слушай дальше. Приехали рано утром, заспанные еще в студию какого-то ДК и
я сходу записываю двадцать одну песню, а двадцать вторую — «Школа Соломона Кляра» — записывает Сема Крупник. Ставит, так сказать, виртуальный автограф на пленке и она в этот же день отправляется в Москву. Все бы ничего, но у режиссера, кто сидел за пультом, осталась своя копия, которая уже на следующий день оказалась у коллекционеров. Многие из не только собирали, но и продавали ленты. И тут в руки к этим людям попадает запись одесских песен, выполненная на профессиональном уровне, с хорошим звуком, без шипения и скрипа. Конечно, ее моментально растиражировали и стали продавать. Да еще на коробке писали мою настоящую фамилию. Я когда узнал – разволновался страшно. Пришел к людям, кто торговал этими катушками и говорю: «Ребята! Мне неприятности не нужны! Меня уже и так затаскали из-за того, что я пел еврейские песни в ресторане, а тут еще пришьют исполнение хулиганских вещей. Уберите мою фамилию! Вообще не пишите ее никак! Я автор и имею на это все права!» Они, надо сказать, пошли на встречу и по неведомым мне причинам обозвали меня Фарбером. Так и появился Алик Фарбер.
Эти события происходили примерно в 1965-66 году.
-Вы упомянули артиста одесской оперетты Михаила Водяного. Были ли вы знакомы и если да, то, вероятно, знаете, пел ли Водяной «запрещенные песни», записывался ли, как вы на пленку?
О, Мишенька Водяной! Как я мог не знать его? Конечно, мы были приятелями.
Он не был коренным одесситом и попал к нам из Львовского театра, но город полюбил его. Леонид Утесов называл Водяного полпредом Одессы в Москве.
Мишу узнавали на улицах, им гордились. Во время работы над спектаклем «Белая акация», где Водяному предстояло сыграть стилягу – моряка, по кличке Яшка Буксир, — костюмеры долго не могли подобрать для него одежду, чтоб не просто модно было, а «последний писк». И вот, представь себе, «картина маслом» — Водяной фланировал по Дерибасовской и заметил какого-то парня в яркой рубахе- гавайке. Миша к нему: «Продай!» Но, чувак был так рад! Еще бы, лично Водяному понадобилась его рубаха, что снял фирменную тряпку прямо с себя и просто подарил ее любимому актеру. А ты знаешь, что Михаил Водяной стал первым в истории Союза артистом оперетты, кому присвоили звание «Народного артиста СССР». «Легкий жанр»! Власть всегда считала его идеологически вредным. Уже после моего отъезда, в конце 70-х он даже стал директором театра и пробил новое здание для труппы.
На него настучала какая-то сволочь, якобы он ворует у государства, завели дело, и, хотя, оно развалилось, но сердце у Миши не выдержало – он вскоре умер.

А сегодня Одесский театр музыкальной комедии носит его имя…
Да, я знаю… Ты спросил, пел ли Водяной блатные песни. Нет, конечно. Он всегда был любимцем публики, да и власти ему, в общем, благоволили. Зачем ему было лезть на рожон?
-Но среди коллекционеров ходит пленка, где голосом очень похожим на Михаила Водяного кто-то поет: «Не один в пистолете патрончик…», «Одесса красная», «Сонечкины именины» и т.д. Там, кажется одиннадцать вещей всего.
Ты говоришь о песнях, которые звучали в спектакле «Свадьба в Малиновке».
Эту оперетту написал в 1937 году композитор Александров, правда, не тот, что сочинил гимн, — другой. В начале 60-х она шла на сцене Одесской оперы, и Миша играл там Попандопуло. Так было: сначала пьеса, потом фильм. Его и позвали туда, потому что уж очень он хорош был в этой роли. И пел он там эти песенки вполне официально. «Патрончик» там был (напевает), «Мясоедовская», «Про Одессу»…
Кто-то, видимо, записал саунд-треки из оперетты, вот и гуляет пленка.
Нет, Мише неприятности были не нужны, у него и так все было ок.

-А что за неприятности случились у вас из-за еврейских песен?
Во всех городах страны в те времена существовали такие организации, как ОМА – объединение музыкальных ансамблей. В их задачи входило отслеживать репертуар, исполняемый ресторанными коллективами на предмет идеологии, прежде всего.
Я, как человек с высшим музыкальным образованием, также входил в ОМА. Такой получался парадокс, каких было немало при Советской власти: днем я заседал в репертуарной комиссии, а вечерами шпилил «7-40» и «Мурку» в кабаке или на свадьбе. Как вы думаете, работать в Одессе и не петь одесских песен?! За что же люди будут платить? За песни Серафима Туликова? Нет, конечно. Однажды кто-то где-то услышал, что я пою на идиш и меня вызвали «на ковер».
«Как так! Вы исполняете еврейские песни!» — орал какой-то чин из райкома.
Я отвечаю на голубом глазу: «Партия говорит, что мы должны быть интернационалистами!» (смеется). Но мой спектакль не прокатил. Меня уволили с должности руководителя оркестра Дворца бракосочетаний, и я стал искать новую работу. И нашел – три года я возглавлял цыганский ансамбль в Тульской филармонии. Объездил с ним всю Россию.

-Отсюда ваша любовь к цыганским мелодиям? Даже на обложке первой эмигрантской пластинки вы сфотографированы в костюме а-ля ром. Да и звучат там несколько блестящих «таборных» вещей. Чего стоят только знаменитые «Финские цыганки».
Да, я очень люблю цыганскую культуру вообще. У меня есть близкий друг из старинного цыганского рода, который живет в Москве, — Юрий Цурило.
Он великолепный музыкант, сумасшедшего уровня. Удивительно, но музыкальное чутье, вкус у цыган развито как ни у какого другого народа. Не зная нот, они такое вытворяют на гитаре… У меня дух захватывает! Кстати, в Канаде, в Торонто, в 1979 году я три месяца готовил грандиозный концерт из двух отделений, где исполнил в основном цыганские песни и русские романсы. Эта пленка никогда не выходила официально, но считайте, что у Алика Ошмянского существует и третий альбом.

-Встречались ли Вы с легендарным парижским цыганом Алешей Димитриевичем во время его гастролей в 1984 году по городам США?
Да, мне посчастливилось увидеться с этим великим артистом в Лос-Анджелесе.
Сначала он давал полноценный концерт в зале, а на следующий день было организовано более кулуарное выступление в ресторане «Misha’s», принадлежавшем семье эмигрантов второй волны. Алеша держался с большим достоинством, но в то же время скромно. На разогреве выступал постоянно работавший в ресторане югослав, затем аккомпаниатор Димитриевича прекрасный гитарист Костя Казанский пел несколько вещей вместе с Вероникой Кодолбан. И только потом выходил САМ Алеша.
Он показал тогда семь самых известных композиций из своего багажа: «До свидания, друг мой, до свидания» Есенина, «Жулика», «Мурку» (куда ж без них?), несколько романсов. Встречали его кстати овацией. На закрытое выступление пришли люди, понимавшие, что перед ними ЛЕГЕНДА, а вот накануне, в зале, многие не поняли его, уходили с концерта. Обидно… Мне посчастливилось пообщаться с маэстро, пусть и недолго. Он хорошо ко мне отнесся, показал несколько «фирменных» аккордов. Надо было видеть, как Алеша держал гитару… Он обнимал ее, словно живое существо.
В конце вечера я вышел на сцену и спел четыре старинных цыганских песни в его честь: «Пусть гитара звенит непрестанно», «Выпьем мы рюмку водки» и т.д.
Алеша растрогался, было видно, что он рад тому, как его приняли. С ним была молодая жена-француженка Тереза и он, конечно, хотел показать ей, что он знаменит, и любим публикой.
-Алик, спасибо за интересный рассказ. Позвольте в завершении беседы вручить вам подарок от российских коллекционеров и сайта blatata.com: это восстановленная и отмастеренная запись первого концерта Алика Фарбера. Качество, поверьте, блестящее. Искали по всему бывшему Союзу и нашли.
Спасибо, это очень приятно. Сегодня же послушаю и возможно сделаю, как сейчас говорят, ремикс. Максим, всем, кто меня помнит, передай, обязательно, сердечную благодарность.

*Полянский Дмитрий Степанович (1917-2003), политический деятель.
С 1953 1-й секретарь ряда обкомов и крайкома КПСС. В 1958-62 председатель Совета Министров РСФСР.
С 1962 заместитель председателя и 1-й заместитель председателя Совета Министров СССР. В 1973-76 министр сельского хозяйства СССР. В 1976-87 на дипломатической работе. Член Политбюро ЦК КПСС с 1960 по 1976 г.г.
**Фурцева Екатерина Алексеевна(1910-1974) – С марта 1954 г. стала первым секретарем Московского городского комитета КПСС. В январе 1956 — Вторым секретарем МГК КПСС. На XIX съезде КПСС была избрана кандидатом в члены ЦК КПСС. На XX съезде вошла в ЦК КПСС, кандидатом в члены президиума ЦК КПСС. С 1960 г. Е.А.Фурцева была назначена на пост министра культуры СССР.

Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
guest