Владимир Шиленский: «Стыдно перед людьми в зале…»

Мы встретились с поющим поэтом Владимиром Шиленским в Санкт-Петербурге, 11 апреля, на следующий день после 13-ого фестиваля памяти Аркадия Северного. В малюсенькой, советского типа рюмочной в районе Сенной площади не было ни души, и мы, наконец-то, могли спокойно пообщаться…

— Владимир, как Вам фестиваль? Это единственная цель посещения Санкт-Петербурга?
— Эта — главная! Фестиваль организован с фантастическим размахом и чёткостью. Место проведения — Шоу-холл «Атмосфера», всего несколько месяцев как отстроенный, просто поразил воображение своими техническими возможностями, интерьером, вместимостью, ну и ценами на «выпить-закусить». Правда, последнее обстоятельство, как и стобаксовые входные билеты, а также будний день (четверг) и нелётная погода абсолютно не смутили питерцев. Спасибо им, Аркадию Северному, ну, и главному мотору всего мероприятия — Александру Фрумину и его команде. Единственный минус фестиваля — качество текстов.
За редким исключением. Впрочем, как точно заметил Бертольд Брехт «безвкусица масс глубже коренится в действительности, чем вкус интеллектуалов». И всё-таки хотелось бы, чтобы «духовная пища» была первой свежести и поразнообразней.

— Вы причисляете себя к интеллектуалам?
— Тогда уж к гурманам! Но, Михаил, действительно ведь стыдно порой перед людьми в зале за — якобы — коллег…

— Вы слишком требовательны. Сами же говорили, что песня — культура людей от культуры далековаты. Так, по-моему?
— Так-то так… Это я кого-то цитировал, но с другой стороны, «когда со мной сразу соглашаются, я понимаю, что не прав»… Но разве одна из главных задач искусства не улучшение нравов? Мы же, авторы, часто потакаем самым низменным проявлениям массового вкуса. А тут еще коммерциализация эфира, борьба выпускающих лейблов за долю рынка, за своих авторов и против «чужих»… Эх, да что говорить!

— Недавно, по большому секрету, мне поведал один специалист по шансону, типа вы родственник Александра Розенбаума. Я не понял, что за байка?
— На концертах частенько подходят: «Вы похожи на Розенбаума». Ясное дело, все лысые очкастые поющие евреи похожи как две капли воды из одного крана.
Я иногда отшучиваюсь, дескать, он мой старший брат. Конечно, в каждой шутке есть доля… Но это сходство не столько внешнее и генетическое, сколько культурное. Недавно в «Бутырке»: "Вы похожи на Юрия Шевчука". Тоже верно. Когда я пою прирок-н-ролленные песенки, я похож, смею надеяться, и на Макаревича, и на Майка Науменко. Впрочем, это не удивительно ещё и потому, что мы с ними, по сути, одно поколение. Песенка «Оправдание Иуды» органично могла бы быть спета Виктором Цоем (особенно припев). Я похож на Александра Вертинского и Александра Галича, Булата Окуджаву и Владимира Высоцкого. Иначе быть не может и не должно. Это преемственность. Творчество этих людей (и ещё многих и многих) — топливо моей творческой мастерской. Так о чём речь? Чтобы далеко увидеть, надо забраться на плечи гигантов!

— А далеко увидеть надо?
— А как тогда песенки придумывать? Песня — это взгляд в даль… Но это мой взгляд. Песенки Шиленского не спутаешь, согласитесь.

— Согласен. Что ещё происходило в Питере?
— Дождь. Ветер. Общение с моими питерскими друзьями. Камин. Прогулка на плавсредстве по каналам. Традиционное инспекция по разводящимся мостам. Спасибо Вам, Михаил, за знакомство с Владимиром Степановичем Окуневым — коллекционером и подвижником. Сам в прошлом музейный работник, я с трепетом отношусь к таким людям. Не был я до фестиваля знаком и с Женей Гиршевым — фотолетописцем шансона нашего.

— А новый диск Ваш — «Учитель русского» — презентовать на радио удалось?
— Да. Был очень важный, по крайней мере, для меня, часовой эфир на питерском «шансоне» в программе Александра Фрумина «Ночное такси». Эх, если бы рулевые московского «шансона» были бы так же озабочены качеством русской песни, а не сбором средств с рекламодателей, да и с поющей братии…

— Что же делать?
— Для меня выбора нет. Я уже тридцать лет пишу слова в рифму и ничего другого не умею и не хочу делать. Вся жизнь для меня в этом. Пока живы — поём!

— А песни для кого-то, на заказ не сочиняете?
— Как правило, нет. Правда, две песни специально для Голицыной Кати сочинил. Не удержался. Уж больно Катерина обаятельным и кипучим человеком мне показалась. Но если «Духи с ароматом свободы» была записана сразу, звучала по радио и вошла в альбом, то вторая песенка получилась очень острая, скандальная, совсем не политкорректная. Называется она «Вот так!». Там есть строки «Он пока сидит на рынке, продает гнилой товар, но однажды по старинке закричит «аллах акбар». Только выйдешь ты из дома, как ударит пулемёт! Понимаешь, по-любому, сын за Родину умрёт!». Эту песенку я отдал Кате за месяц до «Норд-Оста», но пока она так и не решилась ее исполнить.

— А почему сами её не споёте?
— А потому что она написана от лица женщины, матери. А ещё так вышло, что я отписал Кате эту песенку аж на двадцать пять лет со всеми правами! И если б только ее одну! «Мадам Виолетта», «Ягода морошка», «Русская рулетка» — тоже не записаны до сих пор. Жаль – ни себе, ни людям.

— В Питер Вы приехали один или в составе делегации?
— О, метко подмечено! Купе на четверых: Макс Кравчинский — писатель, критик, продюсер, замредактора журнала «шансон-ревю»; Валериан — автор уже, по-моему, семи альбомов, серьёзный человек и его директор Олег. Скучно не было. С другой стороны, тоска не покидает мою душу никогда…

— Пожелайте читателям традиционно чего-нибудь светлого.
— Удачи в добрых делах. Хороших песен. И благодарю Вас, Михаил, за внимание к моему, как говорится, творчеству, за Ваш профессионализм и порядочность.

Беседовал Михаил Дюков,
Санкт-Петербург, 11 апреля 2008 г.