Рая Удовикова: Омар Шариф плакал, когда я пела

Цыганка Рая Удовикова. Это наши золотые шестидесятые… Ее пластинки сегодня – подлинный раритет. Ее талант – уникальный и удивительный самородок. Легенды, окружающие ее имя – всего лишь жалкие отголоски реальных событий, происходящих в ее жизни. Рая уехала из Советского Союза в 1966-м, выйдя замуж за норвежского журналиста. Долгое время после отъезда Раи за границу по Москве ползали разные нелицеприятные слухи. Одни говорили, что норвежский муж купил Рае маленькое кафе, где она танцевала раздетая на столе. Другие утверждали, что сама актриса держит пару кабаков в Париже и выпустила там добрый десяток пластинок ”Поет мадам Рая”.

А все то время, пока завистники и сплетники чесали языки и упражнялись в оригинальности, Рая работала. Долго, трудно и самоотверженно. Шаг за шагом она обращала новых соотечественников к цыганской культуре, поднимая уровень все выше и выше… Сегодня Рая – живая легенда Скандинавии, одно из самых ярких имен в мировой цыганской культуре. Она поет и сегодня. Она и сегодня остается лучшей. Когда Рая на сцене, она — огонь, у нее нет возраста. На Международном цыганском фестивале, который проводился в сентябре 2005 года в Киеве, Рая была удостоена высшей награды – цыганского Оскара. Ей есть, что вспомнить. И есть, что спеть. Роли в ”Ромэне” Рая Удовикова играла только главные роли – она не была рождена для ролей второго плана.

Ее партнерами по спектаклям были такие именитые артисты, как Николай Сличенко, Сергей Шишков, Борис Ташкентский… Рая до сих пор – по прошествию более чем сорока лет, почти наизусть помнит все свои роли и с удовольствием рассказывает о курьезном и серьезном, связанном с жизнью на сцене ”Ромэна”. Режиссер ”Таганки” Любимов, пересмотрев все спектакли ”Ромэна”, сказал, что он из всего театра взял бы к себе в труппу Ташкентского и Удовикову. Эдуардо де Филиппо, замечательный итальянский сценарист и режиссер, ставил в ”Ромэне” спектакль ”Нинуччи”, главных героев которого играли Сергей Золотарев, Ляля Черная, Рая Удовикова и Борис Ташкентский. В спектакле была сцена, где мачеха (Ляля Черная) бьет по лицу падчерицу (Раю).

В этот момент помощник режиссера, который должен был озвучить хлопок, ушел. И Ляля со всей силы влепила Рае натуральную пощечину. Ляля стояла ни живая, ни мертвая от страха, а Раю разобрал смех, несмотря на то, что щека вмиг раздулась и покраснела. В этот момент опустился занаве, и к ним подбежали Баркан и Филиппо: ”Раечка! Делай так! Смейся в ответ – этим ты ее унижаешь! Так и играй!” Рая с таким восторгом отзывается о своих партнерах по ”Ромэну”. О Ляле Черной: ”Такие, как она, рождаются раз в тысячу лет. Нет, таких просто больше нет!” О Николае Сличенко: ”Коля… Ему достаточно было выйти на сцену с гитарой, поднять руку – ничего не петь и не говорить, а зал уже вставал и аплодировал.

А уж когда Коля пел и танцевал – это ни с чем не сравнить! Вот поэтому Коля народный. Он на-род-ный!” Рая счастлива оттого, что у нее есть эти воспоминания о ”Ромэне”, о великолепных его артистах, с которыми ей довелось много и много раз выходить на одну сцену. Театр ”Ромэн” когда-то был на самом высшем уровне. Чтобы купить билет за год вперед, очередь в кассы выстраивалась от Охотничьева ряда (в то время ”Ромэн” стоял напротив ”Станиславкого”). Театр существовал без дотаций от государства – был полностью самоокупаем. Какие были режиссеры: Анхель Гутьеррес, Ром-Лебедев, Баркан; какие актеры: Ляля Черная, Ольга Янковская, Нина Петрова, Бизев, Сантина, Николай Сличенко… ”Горел” театр ”Станиславского” – выручали артисты ”Ромэна”, ”горели” ”Лужники” – выручал ”Ромэн”. Как сказала Рая: ”Мне грустно, что сегодня театр ”Ромэн” уже совсем не тот…” Владимир Высоцкий – друг и брат Мало кто знает и предполагает, что Рая близко дружила с Владимиром Высоцким. А он сидел с ее дочкой Наташей, когда Рая уезжала на гастроли и девочку не с кем было оставить, возил Наташу в танцевальную студию Моисеева, где она одно время занималась. Привозил, ждал и забирал домой. Он обожал Раину дочку!

Много лет спустя, когда Наташа со своим сыном жила в Париже, Владимир Высоцкий, уже будучи женатым на Марине Влади, давал там концерты. Наташа с маленьким сыном пошла на этот концерт, перед началом выступления подошла к Высоцкому: -Володя, ты меня узнаешь? — Он всматривался в нее, искал, искал в памяти… -Я – Наташа Удовикова. — И тут он как набросился на нее, стал целовать: -Наташка! Играйка! А где мама? Подвел Наташу к жене: -Познакомься, Марина, это – Наташа, ее мама — Рая Удовикова. Помнишь, сколько я тебе о ней рассказывал!

Высоцкий очень любил цыганей. Однажды во время выездного спектакля ”Ромэна” на ”Таганке” Высоцкий пришел посмотреть, что это за потрясающая актриса Рая, которую взяли в театр молоденькой хулиганистой девочкой, не умевшей ни читать, ни писать, и которая теперь играет все главные роли в спектаклях. Так они познакомились, подружились, потом частенько ездили в лес жарить шашлыки вместе с ребятишками Наташей и Аликом. Как говорит Рая, они были даже не друзьями, а как брат с сестрой! Как говорит Рая: ”Раньше прежде всего ценились человеческие, дружеские отношения. В молодых компаниях флирт не стоял на первом месте.” Володя читал свои стихи, Рая – свои монологи. Высоцкий часто просил ее прочесть монолог цыганки, преследуемой фашистским полицаем из спектакля ”Сломанный кнут”. И Рая читала, глядя ему в глаза. Она читала так, что мороз бежал по коже: -Я до сих пор не могу забыть этого. Это же предсмертная песня нашего табора.

Ты вспомни глаза всех наших цыган! Глаза, наполненные ужасом. Они молча тебя спрашивали: ”За что?” И крики, крики беззащитных детей, которые ты топил в болоте, ты это помнишь? А стоны матери моей, которую ты засек вот этим проклятым кнутом за то, что она ослушалась воли твоей? Ты стал страшнее ночи! Тебе было мало твоего загубленного табора, так ты у этих честных людей задумал украсть счастье?! Я ненавижу тебя! На сцене роль полицая исполнял замечательный артист Сергей Шишков. Играл он так убедительно, что зрители бросали в него сумки, туфли – до того верили в подлинность антигероя. Всегда после спектаклей артисты собирались у одной журналистки ”Литературной газеты”, читали стихи, пели, хохмили. Однажды Володя писал текст песни для какого-то фильма. Как-то не шло. Он позвал Раю, они заперлись в комнате и стали придумывать вместе. ”Мы хохотали до упаду: то он слово скажет, то я, то он, то я”, — вспоминает Рая. В такой веселой обстановке совместными усилиями песня была написана. У Владимира Высоцкого есть песня ”Она была в Париже”. Большинство считает, что песня эта была посвящена Марине Влади. Но тогда почему ”была в Париже”? И почему Марина Влади вычеркнула эту песню при составлении сборника стихов Высоцкого? По другой версии, песня написана о Ларисе Лужиной, которая после успеха фильма ”На семи ветрах” бывала в европейских столицах. Однако, как говорит Рая, песня написана про нее. Вчитываюсь в строки – похоже на то…

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу, Наверно, я погиб: робею, а потом, Куда мне до нее? Она была в Париже, И я вчера узнал, не только в нем одном. Какие песни пел я ей про Север дальний. Я думал, вот чуть-чуть, и будем мы на «ты». Но я напрасно пел о полосе нейтральной Ей глубоко плевать, какие там цветы. Я спел тогда еще, я думал, это ближе: Про юг и про того, кто раньше с нею был. Но что ей до меня — она была в Париже, Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил. Я бросил свой завод, хоть вобщем, был не вправе, Засел за словари на совесть и на страх, Но что ей до меня? Она уже в Варшаве, Мы снова говорим на разных языках. Приедет — я скажу по-польски: «Проше пани». Прими таким, как есть, не буду больше петь. Но что ей до меня? Она уже в Иране. Я понял, мне за ней, конечно, не успеть. Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осле Да, я попал впросак, да я попал в беду. Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, Пусть пробуют они. Я лучше пережду. ”Она была в Париже…” Середина семидесятых…

Через пару недель после того, как газета ”Русская мысль”, выпускаемая русскими эмигрантами во Франции, написала небольшой репортаж о русской цыганке Рае, проживающей в Норвегии, в ее квартире раздался звонок. Ее приглашали выступить в известнейшем кабарэ “Etoile de Moscou”. Рая с мужем Яло приехали в Париж. Рая была со своей неизменной гитаркой. Она не стала выступать в первый вечер, решила посмотреть, что это за кабарэ, какого уровня артисты там выступают – Рая всегда держала высоту, заданную, прежде всего, русским театром и кино, и не собиралась опускать планку.

В этом кабарэ, где стакан кока-колы стоил 200 франков, собиралась самая фешенебельная публика Парижа, переливающаяся мерцанием роскошных мехов и бриллиантов. Основную ее часть составляли арабские мультимиллионеры. Рая увидела, что во время выступления артистов никто и не думает смотреть на сцену – все продолжают пить, есть и ворковать со своими любовницами. Не очень-то хотелось петь под аккомпанемент вилок, стучащих о тарелки. Тогда Рая предупредила организатора, что если тот хочет, чтобы она выступала на этой сцене, то должен терпеть все, что она будет делать…

Следующим вечером на сцену, чтобы объявить Раю, вышла конферансье, о которой стоит сказать чуть подробней. Это была во всех смыслах очень древняя эмигрантка, лет восьмидесяти, с маленькими глазками, на которые были наклеены накладные ресницы (по-видимому, модница клеила их при плохом освещении, ибо ресницы на одном глазу оказались загнуты в противоположную сторону – но держалась-то мадам так, будто все — полный шарман). Маленькая, энергичная, всегда одетая от кутюр, мадам имела некоторые проблемы со своей вставной челюстью. Высокопарно и торжественно она объявила по-французски: -И вот!.. Прямо сейчас!.. На нашей сцене!.. Настоящая цыганка… Рая!

После каждого слова конферансье приходилось легким движением руки подхватывать свою челюсть, дабы та не упала и не покатилась по сцене. И вот Рая вышла на сцену. Надо отметить, что в этом кабарэ была прежде одна цыганская певица – Зина, которая стала ревновать Раю к публике еще до того, как та пропела первую ноту. Рая вышла на сцену, публика не обратила на нее никакого внимания, продолжая орудовать столовыми приборами. Рая молча села посреди сцены. Оркестр сыграл вступление, но Рая не начала петь. Оркестр сыграл еще раз – Рая молчала. Концертный директор в ужасе подбежал к мужу Раи: “Что она творит!!! Я потеряю всех своих клиентов!” Яло ответил: ”Терпи. Она знает, что она делает.” И вдруг гости стали шикать, оборачиваться к сцене, официанты встали как по стойке ”смирно”. Маленькая цыганка заставила этих вальяжных богатейших господ замолчать перед ней! И запела. Господа получили такой шок, что даже не аплодировали после первой песни – боялись спугнуть Раю, в зале не было ни единого звука, все взгляды были устремлены на сцену. Рая рассказывает, что один араб, красавец – просто греческий Аполлон, встал, подошел к ней и сказал: ”Как мне жаль! Как мне жаль, что я — гомосексуалист, я бы тебя украл!” Во время второго отделения к сцене подошел другой араб, с огромной пачкой франков тысячными купюрами, и бросил их на Раю – устроил золотой дождь.

Рая, совершенно не обращая на это внимания, закончила петь и, перешагнув через все брошенные к ногам тысячи, ушла со сцены. В то время выступление Раи было самым высокооплачиваемым в Париже. Но даже если бы ей не платили такие гонорары, она бы не стала собирать брошенные на сцену деньги. Парижские артистки завистливо шушукались: ”Да она – коммунистка, у нее в зубах микрофоны!” Поползли слухи, будто Рая – тайный агент Советского Союза… А Рая сказала своему мужу: ”Хочешь сделать мне приятное? Ты же знаешь, что мне не нужны эти деньги. Но я люблю розы…” На следующий день к кабарэ был привезен целый самосвал роз. Весь зал был украшен огромными букетами, все артисты, служащие уносили домой охапки цветов. Так Рая приехала в Париж. Первое время она работала в ”Звезде Москвы”, а потом ее пригласили в большое старое кабарэ ”Распутин” на Елисейских полях – центральной улице французской столицы. Держала это кабарэ, как вспоминает Рая, авторитетнейшая русская ”мафиози”, с которой все общались через трех посредников и страшно боялись.

Но Рая – вы же понимаете, ее совсем не боялась. О всех своих решениях, планах сообщала лично: ”Завтра у меня телевидение, концерта не будет!”, ”Я занята, я не приду…” Арабы – большие ценители цыганской музыки, преклонялись перед Раей. Один арабский миллионер как-то сказал ей: ”Мне ничего не стоит дать сто тысяч франков человеку, чтобы он убил твоего мужа.” ”Ты думаешь, тебе это поможет? – ответила Рая. – Тебе это не поможет.” Тогда этот араб подошел к Яло, мужу Раи, опустился на колено, поцеловал ему руку и сказал: ”Я в жизни не видел женщины такой, как твоя жена.” Как говорит Рая: ”Я могу продать мой талант, мой смех, но себя я не продам никогда! Я умру стоя, но не буду жить на коленях!” Во Франции Рая имела огромный успех, ее наперебой приглашали на телевидение, радио, на концертные программы. Потом было выступление в Довиле – французском Лас-Вегасе. Туда приехали отдыхать самые богатые и известные люди мира. Среди зрителей был Омар Шариф. Были приглашены великолепные артисты, а Рая выступала последней, уже завоевав это право… И здесь она сделала то же самое: молчала, пока все не отодвинули свои тарелки и не стали слушать. Рая очень устала от напряженной атмосферы, с нее буквально лился пот… Вдруг к ней подходят два официанта и несут большое кресло: -Садись! -Вы что, с ума сошли, я не сяду!

Тогда ребята сказали ей по-русски: -Садись. Пожалуйста! Рая села. Свет погасили, официанты подняли это кресло, вынесли его в зал и поставили на один из столов. Зажгли свет. За столом сидит Омар Шариф, сидят его невесты, другие арабы. Омар Шариф спрашивает у Раи: -Ты знаешь, кто я? -Нет. -Но я знаю, кто ты. Он снял с себя медальон — огромную золотую монету. Рая воскликнула: -Не надо, я не хочу! – поняла, что араб собирается надеть этот медальон ей. -Нет, надо. – Шариф одел на Раю свой медальон, встал на колено и поцеловал край ее юбки. Зал умер. Можете себе представить, чтобы богатейший Омар Шариф, мусульманин, при всех поцеловал юбку женщине? А Раю так же на кресле унесли обратно на сцену. С тех пор Рая и Омар стали друзьями…

Рая была первой цыганкой, записавшей пластинку на одной из самых больших звукозаписывающих компаний Европы – ”Барклей”. Это было в семидесятых, в Москве тогда эта пластинка продавалась неофициально, за очень большие деньги. Миллионер Ротшильд раз в год устраивал у себя во дворце большой прием для всех артистов. Рая была приглашена, она представляла свою французскую звукозаписывающую компанию. Она все думала, что же ей надеть, и решила пойти в цыганском костюме. На протяжении десяти километров было выставлено оцепление, у дворца стояли шикарные ”роллс-ройсы”. Для журналистов вечер был закрыт, ибо снимать таких гостей не полагалось. Здесь собрались, если можно так сказать, великие мира сего. Когда Рая вошла во дворец, увидела перед собой лестницу, устеленную шикарными коврами, по обеим сторонам которой играл оркестр.

Здесь были Элизабет Тейлор, Одри Хепберн, Бриджит Бардо… Когда вошла Рая и ее увидели, почтенная публика расступилась. Все восхищенно смотрели на Раю, а она шла одна по огромной лестнице и не знала, куда деваться от стыда. Вечер был великолепным, Ротшильд, старичок уже, сидел и болтал с Раей у камина, а его дочка подбежала к Рае и спросила, не займет ли та ей свой костюм, потому что у нее скоро бал и она хочет быть там самой красивой (кстати, костюм она Рае до сих пор не вернула – наверно, оставила на память). Во время одного из танцев Раю пригласил Андреа Дотти — муж Одри Хепберн, и сказал: -Я тебе куплю билет на Гаваи, я приглашаю тебя. -Хорошо, но тогда моего мужа тоже пригласи, — ответила Рая. Вынести такого оскорбления Дотти не смог. Когда гости уже собирались расходиться, Рая одевалась в свое пальто с капюшоном, кто-то схватил ее сзади за плечи, развернул и поцеловал в губы. Это был отвергнутый итальянец, пожелавший таким образом самоутвердиться. Цыганка Рая в ответ смачно плюнула ему в лицо. Одри стояла буквально в двух метрах от них. У присутствовавших округлились глаза и отвисли челюсти. А Рая спокойно собралась со своими сопровождающими, села в роллс-ройс и уехала… Однажды во Франции Раю пригласили на закрытый концерт в богатую именитую виллу.

Она вся была украшена корзинами шикарных цветов, свечами. В центре главной залы стояло роскошное кресло, вокруг которого горели свечи. ”Для кого же это?”- подумала Рая. Тут к ней подошел Омар Шариф и усадил в это кресло. Опять! Там же были Алеша Дмитриевич, его сестра Валя со своей дочкой Терезой. Конечно, все ужасно ревновали Раю. Валя даже позволила себе ядовитое высказывание в адрес Раи, назвав ее коммунисткой, прибавив непечатный эпитет. Алеша Дмитриевич прицыкнул на сестру. Алеша, по словам Раи, был очень добрым человеком, великолепным музыкантом и великолепным цыганом… Когда Рая запела, Омар Шариф сел напротив. Он сидел и плакал. Пела ли Рая грустную песню, веселую – он плакал! После концерта был запланирован стриптиз. Арабы с таким почтением относились к Рае, что попросили отвезти ее (ее одну!) в гостиницу, чтобы она на это не смотрела. После выпуска первой пластинки цыганки Раи, ”Барклей” планировал выпустить вторую – цыганскую классику. Несколько цыганских песен были переведены на французский язык, был задействован большой симфонический оркестр, Рая уже репетировала. Но вдруг ее муж требует немедленного возвращения в Норвегию – и Рая оставляет Париж. А на французском радио звучат цыганские мелодии в исполнении симфонического оркестра…

Кинопробы на ”Живой труп” Уже после отъезда Раи из Советского Союза в Ленинграде ставили фильм ”Живой труп” по Толстому. Долго искали цыганку на главную роль, но так и не нашли. Ром-Лебедев подсказал, что живет в Норвегии Рая, которая может сыграть эту роль. Раю пригласили в Союз на кинопробы, она удачно прошла их. Блестяще прошли кинопробы сцены суда совместно с Алексеем Баталовым, была записана ”Невечерняя”, сняты мерки для пошива костюмов. Но когда критики узнали, что актриса, которая должна была играть роль Маши, живет в Норвегии, они жутко возмутились: ”У нас есть свои цыганки!” И роль не состоялась. Ром-Лебедев написал тогда Рае письмо: ”Доченька моя! Как я рад, что проект стоял целый год из-за того, что после тебя не могли найти актрису на главную роль.” Рая запретила использовать запись исполненной ей на пробах ”Невечерней”. Когда она пела эту песню с хором, все вокруг замирали. Партнер, Алексей Баталов, говорил: ”Я смотрю в ее глаза и она тянет меня! Я не могу быть фальшивым!” В конце концов, на роль Маши была приглашена Светлана Тома, а пела за нее Соня Тимофеева. Рая до сих пор очень и очень жалеет об этой отобранной у нее роли. Странно так получается… Мы совершенно не знаем о судьбах многих и многих наших звезд. Кто-то из них светит на небосклоне, пусть и не нам. Кто-то безвестно и бесславно доживает свой век в крохотных квартирках, затерянных в нигде и никогда …

Судьба играет людьми, как колодой карт: кого – в козыри, а кого – в отбой. Цыганка Рая, именем которой пестрели советские газеты и афиши 50-60-х, как будто бы перестала для нас существовать со своим отъездом из страны – по крайней мере, официально. Как будто и не было громкой славы в Париже, как будто и нет Международного фестиваля ”Ягори”, уже восемь лет проводимого Раей в Норвегии. Как будто и нет самой Раи, до сих пор завоевывающей высшие награды на всемирных цыганских фестивалях. Перед талантом цыганки Раи преклоняются великие мира сего. А ведь Рая популяризует русскую цыганскую культуру. И ни разу не отреклась от своей Родины, от своих корней – наоборот, она с гордостью называет себя актрисой советского театра ”Ромэн”, русской цыганкой. Мне лишь хочется, чтобы в России знали о высоком полете Раи, ее неподражаемыом голосе, чтобы гордились ей – потому что она достойна гордости. Я очень благодарна Михаилу Дюкову, который подсказал мне в свое время, что живет где-то в Скандинавии такая Рая Удовикова, легендарная цыганка Рая…
Татьяна Павлова