Отдайте мне пальто и шляпу… или Аннушка уже пролила масло… Размышления о русском шансоне

Русский Шансон. Он же — Тяни — толкай. Потому, что «шансон» в переводе с французского — песня. Само по себе словосочетание — бредовое. Если уж русский, то при чём здесь шансон? Осталось французам какой-нибудь свой малоизвестный шахтёрский танец назвать «французский краковяк» — и порядок. Око за око. Но дебилизм — это наша привилегия. Только мы сперва делаем, а потом думаем. Только мы сперва множим зло, а потом с ним боремся. Гадим, чтобы потом убирать. Пресловутый Тяни — Толкай сильно смахивает на близкого родственника «Русского Шансона». По крайней мере, у обоих этих сюрных созданий, общие генетические отклонения от нормальной физиологии.

При двух головах явное отсутствие прямой кишки. Каловые массы, в обоих случаях, должны, либо, выделятся через поры, создавая стабильный «фан», либо, однажды, просто разорвать то, что их сдерживает. Вот тогда и поубираем!!! Вернее, попытаемся убрать. Получится ли? Слишком долго всем всё по фиг. Поначалу всё было более чем аккуратно. Песни Высоцкого, Визбора, Галича, Окуджавы. Авторитет покойных бардов, земля им пухом, был притянут к понятию «шансон» в виде «крыши». Пристойной и безобидной. Прокатило. Добавили следующих, тоже известных, рейтинговых, но уже более приближенных к народным массам по манере изъяснения. Опять прокатило. И не просто прокатило, а на «ура». «А чё, если по радио Таганку — это ж кайф!». Согласен — кайф. Если только «Таганку», как классику, как песню, которая ценна своей неповторимостью. Но чувство меры — это не про нас.

У нас, если «стрелять – так стрелять». Итог: целая индустрия по созданию «шансонных» песен, сидеть в тюрьме необязательно, всё расскажут, покажут. Сидевших «шансонье» – по пальцам одной руки. Спрос растёт. Так что, ждать пока кто-то из талантливых осужденных освободится? По хорошему — да. Но «по-хорошему» опять же не про нас. Лейблы задыхаются из-за недостатка песен «про зону», начинается искусственное осеменение жанра. «Можешь? Попробуй, а мы тебя тиражнём, на всю страну прогремишь, ещё и денег заплатим». Фраза «Ты лучше голодай, чем что попало есть» хороша, но, когда голодают близкие — кому-то не под силу на это смотреть. Блатной конвейер наращивает обороты. Идут прогибы под братву, усиливаются наезды в песнях на милицию. Это напоминает аккуратное тявканье шакала Табаки, типа «Я только посмотрю, куда это они побежали?». Раз аккуратно ругнули милицию — прокатило, два — уверенней, опять прокатило. Ах, вот оно как? Значит можно? И безнаказанно? Ну, тогда погнали по полной". А чё, ты гонишь, мусор.." А в ответ тишина…

Нет, не совсем тишина. Братве нравится. Братва метёт. И платит. Бьёт тех, кто не хочет платить ей, поджигает ларьки, опускает добропорядочных граждан, насилует девчонок, закапывает людей живьём, трудится одним словом. Но ничто человеческое ей не чуждо. И дни рождения в бригадах отмечают, и крестины, да и женятся они иногда. А какой же праздник без музыки? Только музыка должна быть соответствующей. Чисто братской, сиротской. Ну, не слушать же «Наша служба и опасна и трудна». А кто у нас поёт правильную музыку? Во-во". А позвать сюда Ляпкина-Тяпкина". И «выдать ему, Плохишу, бочку варенья, ящик печенья и излишеств всяких нехороших за то, что чисто нашу сиротскую музыку поёт и выпьем, братва, за талант его и чтобы ты, Вован, на свою днюху тоже пацанов пригласил и опять наш музыкант для нас правильные песни пел». Это, практически, приговор. От приглашений братвы отказываться нельзя. Да и зачем, это же работа. Другие о ней мечтают, а тут она расфасована на всё время существования криминала в России. Пожизненно, стало быть.

Только выдерживай стиль, братву воспевай, ментов ругай. Первые платят, вторые всё равно никак не реагируют. Следующая стадия. Называется «дурной пример заразителен». Инкубатор производящий дерьмо увеличивает производительность. К процессу начинают подтягиваться люди, не имеющие ни к музыке, ни к стихам никакого отношения. Но предприимчивые «до не могу». Создавать «шедевры» становится трудно, их много, они похожи друг на друга. Уже, даже варясь в этой клоаке, трудно разобрать «А кто это»? Кто, кто? Конь в пальто. Ты слушай! И ты слушай! Слава Богу, здесь пока не работает правило «Не можешь — научим, не хочешь — заставим». ПОКА не работает. Но о тех, кого причисляли к стопам жанра и на кого в начале ссылались, уже напрочь забыли. «Какой это шансон? Это блеянье под гитару». Я, пытаясь анализировать, как молодёжь реагирует на эти процессы, понял вот что. В целом, к счастью, она больше подвержена заболеванием «попсой», что тоже безнравственно, но хоть не так вредно.

Но всё больше появляется отклонений в виде фанатов этой шансонной пурги. Иногда проскакивает такое мнение: «человек, наслушавшись шансона, не пойдёт убивать, шансон не воспевает воровскую романтику, это просто песни о жизни, песни со смыслом». Да, вначале так оно и было. Вначале, пока не заработал конвейер. Но потом ранние понятия о шансоне подменились другими «понятиями». Подмена прошла незамеченной многими. У кого-то хватило ума понять, что его кормят уже не тем, а кто-то без сопротивления перешёл из поклонников «песен о жизни» в поклонники «песен о зоне». Ни один человек, ширяясь в первый раз, не может предположить, насколько он зависим. Это будет позже. Поначалу шансон был как шприц, лежащий на расстоянии. Мысли будоражил, но вреда не приносил. Мой сосед, безногий дядька Вовка, с такой радостью говорил мне, что «открыли Радио Шансон, там можно послушать Изабеллу Юрьеву, Вертинского». Где они теперь?! Понятия подменились «понятиями». Есть различия между песнями авторов, действительно отбывших срок и имитаторами — сидельцами. Поразительнее всего то, что у первых, практически нет агрессивных песен. Как раз больше лирики, порой очень цепляющей. А вот «лжесидельцам» сложнее обратить на себя внимание. Чем? Серьёзной песней?

А где её взять, если не прочувствовал на собственной шкуре что такое тюрьма? А вот бравадные песни со сленгом создать легче. И потом, «лжесидельцы» меньше всего берут в расчёт зеков, они больше работают для братвы, поскольку именно братва оплачивает их усердия. Чем хуже, тем лучше. Мне по электронной почте присылают много текстов песен. Больше с просьбой исполнить, меньше с просьбой оценить. 99 проц. их — про тюрьму, бараки, пацанов, вертухаев и т.д. Интересно вот что: читаешь само сопроводительное письмо и понимаешь — человек-то пишет вменяемый! Грамотно знаки препинания ставит почти там, где положено. А потом текст. Тушите свет!

Невольно хочется спросить: «Что я Вам сделал плохого, что Вы мне предлагаете это исполнить?» Текстов приходит всё больше с каждым годом. Всё откровеннее призывающих: а) всей страной дружно сесть в тюрьму, б) отомстить всем ментам. Есть и неплохие, грамотно написанные. Хотя, тут качество никому особо не нужно. Вложишь чуть больше смысла, чем в состоянии переварить среднестатистический любитель шансона — считай, песня провалена. Проще надо быть и тогда люди потянутся. Иной раз думаешь, как в том анекдоте «Может плюнуть на всё, да махнуть в Урюпинск?». И тут же становится стыдно. Перед умершими родителями, перед детьми, друзьями, перед собственным набором хромосом, да и перед Омаром Хайямом и его нетленной рубаёвиной. А что касается невлияния шансона на неокрепшую психику, так «я тебе (уважаемый оппонент, не сидевший защитник сидельческих песен) один умный вещь скажу, только ты не обижайся: возможно, ты просто видел в жизни мало, с беспределом знаком исключительно из прессы и сериалов и не учитываешь того, что однажды тебе могут подставить „беху“ с тремя шестёрками и орущим „какой-нибудь централ“ мафоном. Потом (продав всё) ты, возможно, согласишься со мной, потирая швы от удара битой по преданной шансону голове. Согласишься, что это — ненавязчивое, хрипатое ЗЛО. Но потом. Только пойми, что „Аннушка уже пролила масло “. Когда по телевизору я нарываюсь на различные криминальные сводки, я смотрю на лица этой мрази, срывающей сотовые телефоны, убивающей по пьянке из-за 500 руб., насилующей младенцев. Смотрю и понимаю — они не слушали „Муси-пуси“. Они слушали шансон, вернее тот суррогат, что под эгидой шансона внедряется на рынок. А если смотреть внимательно, обложки случайно попавших в кадр кассет и СД с большинства „малинных“ квартир и притонов говорят о том, что физическому искоренению криминала внимание уделяется, а идеологическому — нет. И это ненормально.

А не пора ли нам пора? Я понимаю, что по ТВ порнопередача может идти параллельно с программой „Спокойной ночи малыши“. Был момент, когда я радовался отсутствию цензуры, сейчас радости поубавилось. Демократия – это свобода, мы переели этой свободы и теперь как возмездие за неумеренность — расстройство желудка. Глобальное и затяжное. У сортира очередь, бумага закончена, а нас всё несёт. Возможно, если у кого-то хватит ума сорвать крючок и резко открыть дверь — расхалаженные поносом мышцы сократятся и извержение фекалий прекратится. Но для этого надо сорвать крючок, иначе вся солидная очередь просто несолидно обкакается.

Почему ни у кого даже не шевельнётся в голове проследить „шансонные“ релизы? Ведь достаточно один раз просто напомнить издающим такую продукцию фирмам то, что они тиражируя подобное, способствуют вливаниям свежих сил в криминальные структуры. Напомнить, что это не есть хорошо, и даже, при желании, наказуемо. Может, и не надо никаких постановлений и разрешений на это? Может просто вспомнить о том, что некоторые слова имеют оскорбительный характер? Я никаким боком не отношусь ни к каким органам контроля, но мне неприятно смотреть на то, как тушуются патрулирульные, проходя мимо лотка звукозаписи из которого на весь квартал несётся: „Да и тебя, бля, мусор, я в гробу видала“. А потом этот диск купит тот, кто при проверке документов, с удовольствием прибавит громкость, так как будет уверен в своей безнаказанности, диск-то лицензионный! Стало быть, государство, в курсе. А на самом деле у государства из-за постоянной борьбы с существующим криминалитетом, просто не доходят руки до одной из его низкопробных кузниц. Жаль, это похоже на отрастающую заново голову Кащея. Так может просто есть смысл найти то яйцо, да сломать ту иглу? Глядишь, в дальнейшем, немного легче жить станет.

Гриша Заречный, 2006 г.